Недавно в «банкротном мире» появилась конструкция «сделки со следствием» (с судом). Как это работает на практике — рассказываем в статье.
По закону о банкротстве, если номинальный директор выдаст суду истинного собственника и расскажет, куда тот спрятал активы, суд может снизить размер его ответственности по долгам или вовсе освободить от неё. Иными словами, узаконена «сделка со следствием» (с судом) в деле о банкротстве. Приводим три показательных кейса.
Кейс №1.
Совладельцы самарского ООО «Звезда» Игорь Козлов и Вадим Калинин 6 марта 2013 года на общем собрании решили взять в дело младшего партнёра Леонида Грекова, увеличив в его пользу уставный капитал компании с 20 до 21 тысяч рублей.
Одновременно они приняли решение о переезде компании из Пензы в Уфу. А через три недели оба основателя объявили о своём решении выйти из бизнеса, и Греков единоличным решением «перераспределил» их доли самому себе, назначив себя руководителем «Звезды». Но что-то пошло не так — в декабре того же года в отношении компании было возбуждено дело о несостоятельности.
В 2018 году после длительных судебных баталий конкурсный управляющий компании добился привлечения Козлова и Калинина к субсидиарной ответственности по её долгам на 28,5 млн рублей.
Помог ему в этом сам Греков, который заявил, что являлся «номинальным руководителем и участником должника, никаких документов, касающихся деятельности общества, не подписывал».
Разбираясь в этом деле, суд узнал, что Козлов и Калинин разочаровались в своём совместном бизнесе практически сразу после того, как суд взыскал со «Звезды» компенсацию за использование товарных знаков на сумму 24 млн рублей в пользу кондитерских фабрик «Рот Фронт» и «Красный Октябрь». И даже после выхода из общества оба товарища оставались поручителями за него по кредиту Промсвязьбанка.
При этом Греков оставшиеся до банкротства месяцы занимался, по сути, только одним — отчуждением активов компании в пользу лиц, связанных с бывшими собственниками. В итоге все эти сделки были оспорены, а бенефициары (Козлов и Калинин) привлечены к субсидиарной ответственности.
Кейс №2.
Арбитражный суд Москвы при банкротстве «дочки» столичного девелоперского холдинга «Жилищный капитал» — ООО «ЖК Матрешки» — рассмотрел заявление конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности конечного бенефициара холдинга Владимира Жука, а также двух его топ-менеджеров Сергея Черненко и Александра Ильюшенко на общую сумму долга 1,486 млрд рублей.
Суд установил, что Черненко на правах гендиректора компании совершил ряд сделок по отчуждению активов, а потом — несмотря на все признаки неплатежеспособности компании — не подал на её банкротство. Вскоре Черненко был сменен на Ильюшенко, при котором компания обанкротилась, а он, в свою очередь, не исполнил обязанность по передаче документации конкурсному управляющему.
В суде оба директора возразили, что выполняли исключительно номинальные функции, а все решения принимал сам Жук: «как юридический собственник <…> был вправе давать обязательные для исполнения должником указания и влиять на его хозяйственную деятельность», все сделки во всех компаниях заключались по его распоряжению, да и всю хозяйственную документацию и печати он держал у себя.
Жук со всеми этими доводами согласился и подтвердил — он является конечным бенефициаром и всей деятельностью «дочек» ведали подразделения головной компании АО «Гильдия Жилищный капитал» в её центральном офисе.
Но вот беда: в феврале 2016 года арендодатель перекрыл холдингу доступ в помещения из-за большой задолженности. После частичного погашения долга доступ был открыт, и по распоряжению Жука все документы и жёсткие диски с базами бухгалтерского и налогового учёта были вывезены на склады в Московскую область.
Купить рекламу Отключить
Суд в связи с этим освободил от субсидиарной ответственности Александра Ильюшенко, который принял руководство над уже не работавшей компанией и даже не ставился в известность о месте хранения документации.
Зато Сергею Черненко не удалось убедить судей в своей добросовестности и номинальности — ведь именно он ставил свою подпись на договорах отчуждения земельных участков и домов, именно он принял решение о смене наименования в предбанкротный период, не уведомив об этом даже свои операционные банки. Именно Черненко направил деньги на оплату внутрихолдинговых сделок, в то время как 60 сотрудников не получили зарплаты почти на 15 млн рублей. В результате к субсидиарной ответственности был привлечён не только Жук, но и Черненко.
Кейс №3.
Бывшему гендиректору новосибирского ООО «Сибиряк» (входило в обанкротившуюся топливную группу «Нафтамост») Людмиле Поповой удалось убедить Арбитражный суд в том, что она была лишь номиналом, слепо исполнявшим повеления истинного бенефициара группы Владимира Блокова.
Когда конкурсный управляющий ООО «Сибиряк» потребовал привлечь их обоих к субсидиарной ответственности по долгам компании на 140,4 млн рублей по кредиту Сбербанка (изначально было 152 млн рублей, но 12 млн погашено с продажи заложенного объекта недвижимости), Попова заявила, что хотя формально и входила в состав органов управления юрлица, тем не менее, «не имела фактической возможности определять деятельность должника, не осуществляла контроль над должником» — всё это делал Блоков, который её мнение насчёт сделок и решений не спрашивал и не учитывал.
«Даже будучи руководителем, указанное лицо может доказать, что не являлось лицом, контролирующим должника» — признал суд и выслушал доводы ответчицы. В обоснование своей позиции Попова указала: создавая «Сибиряк» в 2011-м, Владимир Блоков с партнёром Борисом Лысенко назначили её гендиректором, но она была простым наёмным работником.
Во-первых, заявила Попова, она никогда не владела долями в «Сибиряке». Во-вторых, у неё никогда не было таких денег, чтобы финансировать деятельность компании — покупку земельных участков, строительство и эксплуатацию АЗС.
В-третьих, она принесла в суд протоколы опросов бизнесменов в рамках доследственной проверки оперативниками УБЭП, в которых бывший совладелец «Сибиряка» Лысенко сообщил, что «с Поповой познакомился, когда она была директором <…>, ею подписывались поручительства по обязательствам в банке». Продажей занимались организации, которые арендовали АЗС и оплачивали аренду.
Привлечением клиентов Попова не занималась, доступа к финансам компании ни у неё, ни у Лысенко не было. Об этом же в нотариально заверенных письменных пояснениях суду сообщили бухгалтеры, водители и директора компаний «Нафтамост», «Базис Групп» и «ЮТЭК» (тех самых арендаторов АЗС)— «Сибиряк» контролировался не директором Поповой, а бенефициаром Блоковым.
Дополнительным подтверждением слов Поповой стала позиция Сбербанка, что все компании группы «Нафтамост» были заявлены в кредитную организацию как группа, подконтрольная Блокову, и именно под группу компаний банк выдавал кредиты. В штаб-квартире «Нафтамост» Блоков сидел в собственном кабинете с секретаршей, тогда как у всех «директоров» его юрлиц, сидевших в бухгалтерии на 8 этаже, своих секретарш не имелось. Ту же Попову Блоков вызывал к себе в кабинет по мере надобности.
«Возразить против указаний означало увольнение. Попова каждый день ему звонила и отчитывалась по всем вопросам, исполняла его указания и никаких решений самостоятельно не принимала», — пояснили её коллеги по бухгалтерии. В итоге суд признал единственным контролирующим лицом компании Владимира Блокова, а Попову от субсидиарной ответственности освободил.
Если вам понравилась статья, подписывайтесь на мой ТГ-канал — там я рассказываю как защитить свой бизнес в суде или обанкротиться, не нарушая закон. Уже писал об эффективном использовании электронной переписки в суде, индикаторах предбанкротного состояния контрагента и о превентивных инструментах контроля владельца бизнеса за наемным директором.
Больше полезных материалов:
